Юмор

В середине двадцатого века
Загадал я неосторожно:
Двухтысячный год – моя веха,
А там закругляться можно.

Литератор Никандров с утра сел за кроссворд. Как опытный спортсмен перед штурмом рекорда должен разогреться, так и Никандров таким образом настраивался на работу.
«Валюта из четырех букв»…
- Евро? Нет… Иена? Не подходит… Неужели «бакс»? – заинтересовался Никандров и задумался.

Сразу после выхода на пенсию у Петра Архипыча открылись глаза на прекрасное. Пару дней просидев в вынужденном безделье, он решил, что пора заняться оставлением своего следа в истории. Особых накоплений он оставить не мог за их неимением, библиотеки редких книг не имел, как не имел и вообще никаких книг, коллекций старинных монет или ценных марок не собрал, а чем ещё поразить потомков? Пара ношеных костюмов, десяток стоптанных разнокалиберных туфель – да эти неблагодарные внуки уже через день вынесут их на помойку, а тамошние бичи всё это богатство благополучно доносят до рассыпания на молекулы и даже не вспомнят их прежнего обладателя. И решил Пётр Архипыч заняться живописью. А что в ней сложного? Размажь краску в нужных местах по холсту – там красненького, там синенького, а там для пущего колорита пририсуй обнажённую женскую попку. И всего делов-то – любители на такую мазню всегда найдутся!